Неточные совпадения
Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в
государе, чтоб стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души человека, имеющего в
руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…
Скотинин. Смотри ж, не отпирайся, чтоб я в сердцах с одного разу не вышиб из тебя духу. Тут уж
руки не подставишь. Мой грех. Виноват Богу и
государю. Смотри, не клепли ж и на себя, чтоб напрасных побой не принять.
Анализуя свое чувство и сравнивая его с прежними, она ясно видела, что не была бы влюблена в Комисарова, если б он не спас жизни
Государя, не была бы влюблена в Ристич-Куджицкого, если бы не было Славянского вопроса, но что Каренина она любила за него самого, за его высокую непонятую душу, за милый для нее тонкий звук его голоса с его протяжными интонациями, за его усталый взгляд, за его характер и мягкие белые
руки с напухшими жилами.
И тогда-то, милостивый
государь, тогда я, тоже вдовец, и от первой жены четырнадцатилетнюю дочь имея,
руку свою предложил, ибо не мог смотреть на такое страдание.
— При входе в царский павильон
государя встретили гридни, знаете — эдакие русские лепообразные отроки в белых кафтанах с серебром, в белых, высоких шапках, с секирами в
руках; говорят, — это древний литератор Дмитрий Григорович придумал их.
Справедливый
государь Александр Благословенный разоблачил его притворство, сослал в Сибирь, а в поношение ему велел изобразить его полуголым, в рубище, с протянутой
рукой и поставить памятник перед театром, — не притворяйся, шельма!
— Что же это… какой же это человек? — шепотом спросил жандарм, ложась грудью на стол и сцепив пальцы
рук. — Действительно — с крестами, с портретами
государя вел народ, да? Личность? Сила?
Он только было вывел: «Милостивый
государь» медленно, криво, дрожащей
рукой и с такою осторожностью, как будто делал какое-нибудь опасное дело, как к нему явилась жена.
Проходили два мужика, заглянули, похвалили; проходил чиновник, заглянул, не похвалил, но сладко улыбнулся; проезжали экипажи, — из них не заглядывали: не было видно, что лежит в канаве; постоял Лопухов, опять взял некоего, не в охапку, а за
руку, поднял, вывел на шоссе, и говорит: «Ах, милостивый
государь, как это вы изволили оступиться?
— Я должен повиноваться, — отвечал Полежаев.
Государь подошел к нему, положил
руку на плечо и, сказав...
Сначала ему было трудно читать, потом, одушевляясь более и более, он громко и живо дочитал поэму до конца. В местах особенно резких
государь делал знак
рукой министру. Министр закрывал глаза от ужаса.
Вслед за тем явился сам
государь в Москву. Он был недоволен следствием над нами, которое только началось, был недоволен, что нас оставили в
руках явной полиции, был недоволен, что не нашли зажигателей, словом, был недоволен всем и всеми.
Полежаева позвали в кабинет.
Государь стоял, опершись на бюро, и говорил с Ливеном. Он бросил на взошедшего испытующий и злой взгляд, в
руке у него была тетрадь.
Верите ли, милостивый
государь, что у него были арбузы, — произнес он с таинственным видом, расставляя
руки, как будто бы хотел обхватить толстое дерево, — ей-богу, вот какие!
— Вытребеньки! — воскликнул строгий допросчик. — Позвольте, милостивый
государь, позвольте! — говорил он, подступая к нему и размахивая
руками, как будто бы кто-нибудь его не допускал или он продирался сквозь толпу, и, приблизившись, принял Ивана Федоровича в объятия и облобызал сначала в правую, потом в левую и потом снова в правую щеку. Ивану Федоровичу очень понравилось это лобызание, потому что губы его приняли большие щеки незнакомца за мягкие подушки.
А Платов на эти слова в ту же минуту опустил правую
руку в свои большие шаровары и тащит оттуда ружейную отвертку. Англичане говорят: «Это не отворяется», а он, внимания не обращая, ну замок ковырять. Повернул раз, повернул два — замок и вынулся. Платов показывает
государю собачку, а там на самом сугибе сделана русская надпись: «Иван Москвин во граде Туле».
А англичане, видя между
государя такую перемолвку, сейчас подвели его к самому Аболону полведерскому и берут у того из одной
руки Мортимерово ружье, а из другой пистолю.
При выходе из Лицея
государь признательно пожал
руку Энгельгардту.
— Простили его потом, когда
государь проезжал по здешней губернии; ну, и с ним Вилье [Вилье, точнее, Виллие Яков Васильевич (1765—1854) — лейб-хирург и президент Медико-хирургической академии.] всегда ездил, по левую
руку в коляске с ним сидел…
Милостивый
государь! вы, кажется, забыли, где вы находитесь? (Вырывает из
рук его просьбу и отдает ее Разбитному.) Извольте, сударь, идти! (Пафнутьев уходит; князь вслед ему.) Вы где потеряли
руку?
Полковник Варнавинцев пал на поле сражения. Когда его, с оторванной
рукой и раздробленным плечом, истекающего кровью, несли на перевязочный пункт, он в агонии бормотал: «Лидочка…
государь… Лидочка… господи!»
И он настоял на своем. Неизвестно, как сошла ему с
рук эта самодурская выходка. Впрочем, вся Москва любила свое училище, а Епишка, говорят, был в милости у
государя Александра II.
— Вы думаете или нет, но это необходимо заранее иметь в виду, потому что когда это случится, так поздно поправлять. Вы знаете, как нынешний
государь строго на это смотрит, — он на ходатайствах об усыновлении пишет своей
рукой: «На беззаконие нет закона».
Но до сих пор ему все с
рук сходило; жалеет его
государь.
Тогда сокольничий подал царю богатую рукавицу, всю испещренную золотыми притчами, и, приняв кречета от подсокольничего, посадил его
государю на
руку.
— Вишь, — говорил он, — много вас, ворон, собралось, а нет ни одного ясного сокола промеж вас! Что бы хоть одному выйти, мою саблю обновить,
государя потешить! Молотимши, видно,
руки отмахали! На печи лежа, бока отлежали!
Годунов, посланный вперед приготовить
государю торжественный прием, исполнив свое поручение, сидел у себя в брусяной избе, облокотясь на дубовый стол, подперши
рукою голову. Он размышлял о случившемся в эти последние дни, о казни, от которой удалось ему уклониться, о загадочном нраве грозного царя и о способах сохранить его милость, не участвуя в делах опричнины, как вошедший слуга доложил, что у крыльца дожидается князь Никита Романович Серебряный.
— Ох, князь! Горько вымолвить, страшно подумать! Не по одним наветам наушническим стал царь проливать кровь неповинную. Вот хоть бы Басманов, новый кравчий царский, бил челом
государю на князя Оболенского-Овчину в каком-то непригожем слове. Что ж сделал царь? За обедом своею
рукою вонзил князю нож в сердце!
— Царь милостив ко всем, — сказал он с притворным смирением, — и меня жалует не по заслугам. Не мне судить о делах государских, не мне царю указывать. А опричнину понять нетрудно: вся земля государева, все мы под его высокою
рукою; что возьмет
государь на свой обиход, то и его, а что нам оставит, то наше; кому велит быть около себя, те к нему близко, а кому не велит, те далеко. Вот и вся опричнина.
—
Государь, — сказал он, — хотелось бы, вишь, ему послужить твоей милости. Хотелось бы и гривну на золотой цепочке получить из царских
рук твоих. Горяча в нем кровь,
государь. Затем и просится на татар да немцев.
— Не взыщи, великий
государь, за его простоту. Он в речах глуп, а на деле парень добрый. Он своими
руками царевича Маметкула полонил.
—
Государь! — сказал Серебряный, — жизнь моя в
руке твоей. Хорониться от тебя не в моем обычае. Обещаю тебе, если будет на мне какая вина, ожидать твоего суда и от воли твоей не уходить!
— Нет, вы поймите меня! Я подлинно желаю, чтобы все были живы! Вы говорите: во всем виноваты «умники». Хорошо-с. Но ежели мы теперича всех «умников» изведем, то, как вы полагаете, велик ли мы авантаж получим, ежели с одними дураками останемся? Вам,
государь мой, конечно, оно неизвестно, но я, по собственному опыту, эту штуку отлично знаю! Однажды, доложу вам, в походе мне три дня пришлось глаз на глаз с дураком просидеть, так я чуть
рук на себя не наложил! Так-то-с.
Рейнсдорп спешил отвечать, что кончина императора Петра III известна всему свету; что сам он видел
государя во гробе и целовал его мертвую
руку.
Живя набегами, окруженные неприязненными племенами, казаки чувствовали необходимость в сильном покровительстве и в царствование Михаила Федоровича послали от себя в Москву просить
государя, чтоб он принял их под свою высокую
руку. Поселение казаков на бесхозяйном Яике могло казаться завоеванием, коего важность была очевидна. Царь обласкал новых подданных и пожаловал им грамоту на реку Яик, отдав им ее от вершины до устья и дозволя им набираться на житье вольными людьми.
— Только прошу не думать о Любонькиной
руке, пока не получите места. После всего советую,
государь мой, быть осторожным: я буду иметь за вами глаза да и глаза. Вам почти и оставаться-то у меня в доме неловко. Навязали и мы себе заботу с этой Любонькой!
Вы, князья буй Рюрик и Давид!
Смолкли ваши воинские громы.
А не ваши ль плавали в крови
Золотом покрытые шеломы?
И не ваши ль храбрые полки
Рыкают, как туры, умирая
От каленой сабли, от
рукиРатника неведомого края?
Встаньте,
государи, в злат стремень
За обиду в этот черный день,
За Русскую землю,
За Игоревы раны —
Удалого сына Святославича!
Тогда
государь император воочию узрит светлыми очами, кто есть его верные слуги и сколько они в бездействии
рук ума в себе накопили…
Яков Львович не верил своим ушам и глазам, а губернатор в это время взял из его
рук блюдо и поднес
государю хлеб-соль.
Государь сказал «спасибо» дворянству и протянул ласково
руку губернатору.
— Они бунтовщиков кормили! — сказал, показав на нас
рукою,
государь.
— Как нечего? Что вы, сударь! По-нашему вот как. Если дело пошло наперекор, так не доставайся мое добро ни другу, ни недругу. Господи боже мой! У меня два дома да три лавки в Панском ряду, а если божиим попущением враг придет в Москву, так я их своей
рукой запалю. На вот тебе! Не хвались же, что моим владеешь! Нет, батюшка! Русской народ упрям; вели только наш царь-государь, так мы этому Наполеону такую хлеб-соль поднесем, что он хоть и семи пядей во лбу, а — вот те Христос! — подавится.
Стар,
государь, я нынче: при дворе
Что делать мне? Вы молоды; вам любы
Турниры, праздники. А я на них
Уж не гожусь. Бог даст войну, так я
Готов, кряхтя, взлезть снова на коня;
Еще достанет силы старый меч
За вас
рукой дрожащей обнажить.
— Говорят: зачем вешаешь, зачем вешаешь? Эта дура барабанная, болонка африканская тоже: у тебя, Пьер,
руки в крови, а? Виноват… здесь интимное, но!.. Да у меня, милостивые
государи и всякие господа, голова поседела за восемь месяцев, только и думаю, чтобы сдохнуть, одна надежда на кондрашку! Да у меня, милостивые
государи, у самого дети…
Что представления Петру разных лиц были делом обыкновенным и что за ними зорко следили приверженцы обеих партий, видно из следующей выписки из письма Шакловитого к Голицыну во время первого крымского похода: «Сего ж числа, после часов, были у
государя у
руки новгородцы, которые едут на службу; и как их изволил жаловать
государь царь Петр Алексеевич, в то время, подступя, нарочно встав с лавки, Черкасский объявил тихим голосом князь Василья Путятина: прикажи,
государь мой, в полку присмотреть, каков он там будет?» (Устрялов, том I, приложение VII, стр. 356).
Но это издание прошло совершенно незамеченным, потому что Щербатов глухо только сказал в предисловии, что «журнал этот сочинен при кабинете
государя и правлен его собственною
рукою».
Хозяин бросился к величавому дворецкому, выхватил из
рук у него поднос, сам наполнил золотую чарочку, и подал ее с поклоном
государю.
Иван Иванович если попотчивает вас табаком, то всегда наперед лизнет языком крышку табакерки, потом щелкнет по ней пальцем и, поднесши, скажет, если вы с ним знакомы: «Смею ли просить,
государь мой, об одолжении?»; если же незнакомы, то: «Смею ли просить,
государь мой, не имея чести знать чина, имени и отчества, об одолжении?» Иван же Никифорович дает вам прямо в
руки рожок свой и прибавит только: «Одолжайтесь».
И солдат протянул
руку, чтобы показать, как близко он видел
государя.
Одноглазый. Я застал его со шпагой в
руке. Он здоров. (Мольеру.) Моя фамилия — д’Орсиньи. Вы, милостивый
государь, прохвост!